У этого спектакля в отличие от всех остальных постановок студенческого театра последних лет, была своя отличительная особенность. Во-первых, в отличие от прошлых лет, сам выбор темы был весьма удачен для молодежной аудитории. Если «Маленький принц» - назидательная пьеса рассчитанная на детей, а «Абрикосовый рай» вообще должно быть адресован исключительно дамам «бальзаковского» возраста, то «Сейшн в коммуналке» - это спектакль действительно созданный для молодежи, задевающий какие-то ее интимные душевные струны. И, кроме поколения «детей», интересный и поколению «родителей», т.к. речь в нем идет о жизни молодежной «арбатской» тусовки, судя по самой «атрибутике» московской коммуналки, обыгрываемой в пьесе, конца шестидесятых, начала семидесятых годов прошлого века. Во-вторых, этот спектакль интересен еще и тем, что за постановку его взялась … студентка второго курса специальности «связи с общественностью» Арина Коптева. И если раньше в роли режиссера «народного театра» блистал наш проректор по воспитательной работе Анатолий Волков, то теперь наступил черед молодой поросли. И, надо сказать, блин явно не получился комом. Не будем изображать из себя прожженного театрального критика, но не нужно было обладать эрудицией завзятого театрала, чтобы понять - на организацию и подготовку спектакля, саму игру ребят, было затрачено не мало душевных сил. Возможно, настоящие профессиональные артисты сыграли бы все куда как мастеровитее, но наши студенты явно бы взяли вверх над ними своим энтузиазмом и преданностью идее. В силу того, что мне приходилось бывать на всех постановках спектаклей театра, в том числе и премьерных, могу констатировать, что такого внимания и сопереживания со стороны публики к происходящему на сцене не было никогда. Было видно, что присутствующие зрители не только жадно ловили летящие со сцены реплики, но и тут же сопоставляли их с какими-то своими внутренними и важными этическими и эстетическими эталонами. Прокаламбурим. Почему же так легко и здорово легла на ментальность и зрителей и самих артистов пьеса о московской тусовке «золотой», «номенклатурной» или близкой к ней молодежи, со своим специфическим, если не сказать уникальным положением в «застойном» советском обществе. Не беремся брать на себя всю ответственность за результат, но видится, что успех пьесы Арбатовой, помимо очевидной молодежной тематики, был вызван еще и особым интересом зрителей к тому, как не могли жить они сами в то время (родители студентов, преподаватели) и к тому, как жили те, к кому не могли принадлежать провинциальные родители нынешних студентов из провинции. В социологии культуры известен факт того, что повышенное внимание аудитории вызывает произведение из жизни недоступных подавляющему большинству социальных страт. Например, из жизни эстрадных звезд, политиков, миллиардеров с Рублевки и т.д. В арбатской молодежной тусовке семидесятых то же есть такая же жгучая притягательность. Вот жили же люди: подражали хиппи, сидели по «психушкам», эпатировали мирно гуляющую публику на улице Горького, мечтали уехать в Израиль ил Париж, диссидентствовали. Сейчас такой молодежи просто нет, а в годы молодости родителей нынешних студентов, такого рода типажи, время от времени, проникали не только в жизнь столичных студенческих общаг, но и на провинциальную колею. И тогда казались им - чуть ли не светочами той притягательной, но доступной лишь немногим продвинутым особой духовной жизни. Теперь же, с высоты прожитых лет, все эти московские типажи в исполнении череповецких студентов, их взгляды, вкусы, желания, прогнозы и виды на будущее выглядят порой не просто наивными и безобидными, а очевидной насмешкой над людьми, пытавшимися создать для самих себя особую искусственную культурную среду, претендовавшую на избранность, элитарность, но разбивавшуюся вдребезги от элементарного соприкосновения с обыденной реальностью (соседи по коммуналке, «менты») не только не принимавшей их, но и, в силу той жизни «в которой за все нужно было платить» (неудавшийся художник Масалкин), искренно не понимавшей тех, которые «могли делать все» и при этом «ни чем не рисковать». Искренно скажу, что я так и не смог определить для себя, в чем собственно заключается сама «мораль пьесы». Наверное, ее как таковой и нет. Просто были люди, жила на Арбате вот такая молодежь. Теперь ее нет. Но прожитый ею кусочек истории все-таки имеет определенную ценность для нас сегодняшних. И для юных череповецких интеллектуалов в частности.
