Семья – это малая группа, однако многие вещи, происходящие в ней, идут примерно по тем же законам, что и в более крупных организациях. В предыдущей заметке мы говорили с вами о таких состояниях, как приобщенность и отчужденность. Однако говорили недостаточно подробно и слишком бегло. Теперь можно поговорить о них более подробно, так как они являются достаточно важными для последующих рассуждений.
Мы уже писали, что поведение членов семьи во многом зависит от таких факторов, как любовь-ненависть и вера-безразличие партнеров (и, в целом членов семьи) друг к другу. От них зависит то, как проявляется феномены заботы – враждебности в семье, которые, с одной стороны, являются своеобразным диагностическим инструментом, через которые раскрываются приведенные выше факторы, с другой стороны, от них же зависит скрепляющая семью ее эмоционально-чувственная составляющая, с третьей стороны, которые могут проявляться в парадоксальной форме, т.е. заботы, которая выглядит в формате враждебного отношения («Когда ты уже сходишь к врачу, я уже устал ждать?!» (подразумевается: «Меня очень беспокоит состояние твоего здоровья!»), а враждебность проявляться в виде заботы («Ты уже устроился на работу?!» (подразумевается: «Чтобы приносить в семью деньги, которые мы от тебя не видим!»).
Однако в жизни каждой семьи, помимо мощнейшей эмоциональной составляющей, имеется и ярко выраженный деловой момент, мы ранее также использовали метафору «процветающей фирмы», когда в семье все хорошо: имеется работа, деньги, хозяйство «цветет и пахнет», члены семьи одеты, обуты, накормлены и т.п. Соответственно, помимо того, что в семье мы выделяем «человека чувствующего» и «человека верящего», имеется также «человек общающийся» и «человек действующий». Чтобы такая «фирма» жила, ее члены должны сотрудничать и, совершенно очевидно, еще и общаться, т.е. быть приобщенными к существующему коммуникативному пространству семьи, либо отчужденному от его, а также действовать, т.е. вступать с друг другом в определенные взаимодействия или противодействовать поступкам друг друга.
Мы писали о том, что приобщенный к коммуникативному пространству семьи ее член в явной или, вполне возможно, несколько завуалированной форме, демонстрирует т.н. сплачивающую модель поведения. Наоборот, отчужденный член семьи представляет на «всеобщее обозрение», опять же в скрытой или открытой форме, разобщающую модель поведения, ничего хорошего настоящему и будущему семьи не сулящую.
Тем не менее, следует подчеркнуть, что приобщенность и отчужденность в семье проявляют себя довольно противоречиво. Чем сильнее внутри семьи стимулируется интерес к самораскрытию ее члена, его самореализации внутри нее, самоотдачи его «Я», тем ярче и сильнее с его стороны проявляется приобщающая модель поведения. Стимулом к такому типу поведения могут быть и чувства, и долг, и даже обыкновенный интерес к событиям, происходящим внутри семьи и с каждым ее членом. Очевидно, что если интерес к семье, к делам ее членов никак не поощряется, то у человека, демонстрирующего приобщенную модель поведения, возникает естественный комплекс непризнания. Он то «все делает для семьи», а его усилия, фактически, заканчиваются ничем («мне не нужны твоя навязчивая любовь, твоя забота!») или вообще пшиком («оставь нас в покое со своими идеями!»), в результате которых он постепенно отчуждается от семьи, возможно, даже против собственной воли. Получается даже так: за счет его стоических усилий семья и живет (поддерживает высокий финансовый, материальный и социальный статус, хорошо налаженный быт), но это считается как бы абсолютно нормальным. Ему говорят: «Так ведь ты же мужик, должен пахать для семьи» или: «Ведь ты жена, у тебя дом, кухня и дети должны содержаться в полном порядке!»
Член семьи демонстрирует сплачивающие модели поведения и переживает состояние приобщенности потому, что стремление быть членом близкого «по духу и крови» сообщества заложено в его природе. Разобщающие модели поведения и свойственное им состояние отчуждения отражают то, что в его сознании формируются такие зоны, которые ограждают психику члена семьи от тех зон, которые навязчиво травмируют его психику. В качестве примера можно привести поведение подростка, который сторонится отца и матери, постоянно конфликтующих между собой или вообще решившихся развестись. При этом отчуждение тем больше, чем более глубинные потребности блокируют его родители, тем самым, стимулируя личностное «Я» раздваиваться на «Я» - в семье и «Я» - вне ее. Тоже самое, нов несколько других вариациях переживают и ущемленные в своем признании противоположной стороной взрослые люди. Работающий на трех работах супруг постепенно понимает, что его труды никогда не получат признания, а мать, крутящаяся с утра и до глубокой ночи на кухне, вдруг видит, что близкие люди считают, что только «здесь и нигде более ее место».
Что за этим следует, прогнозировать нетрудно. Человек либо «взрывается», чтобы «сломать» сложившиеся в семье стереотипы отношения к нему, либо ищет понимание на стороне в виде любовницы или любовника, либо вообще уходит из семьи, либо «приобщается» к ней, но в весьма привратной форме. На людях он демонстрирует, что у него великолепная семья, а внутри нее, что это далеко не так.
