Окончательные документы, содержащие порядок приема студентов по результатам ЕГЭ, Министерство образования и науки обещало подготовить к концу января. Срок истек, а ситуация не прояснилась. Между тем, 1 марта все будущие выпускники должны сообщить школе, куда они пойдут учиться дальше, и какие тесты ЕГЭ они хотят сдавать дополнительно к обязательным.

От высоких министерских циркуляров, отличающихся феноменальной неконкретностью, уже буквально трясет и школьников, и родителей, и учителей – тех, кто на себе должен испытывать нововведения системы образования.

Единые госэкзамены горячо обсуждаются профессионалами с самого момента их введения. Среди тех, кто учит, равнодушных в этом вопросе нет. Причем положительных мнений о ЕГЭ практически не слышно.

«Волнуемся, не то слово, — говорит учитель средней школы Ирина Анатольевна. – Как можно относиться безразлично к ребятам, которых столько лет учили, и не переживать за то, как они сдадут эти тесты? А подготовить достойно мы их, по сути дела, не можем, потому что система, в которой они учатся все школьные годы — это одно, а система тестов – совсем другое. И для нас, и для детей это большой стресс…»

Однако профессор факультета социологии СПбГУ Елена Смирнова уверена, что проблема не в стрессе. «И педагогов, и родителей волнует другое. Дело в том, что сам по себе тест как определенная процедура настраивает детей на иной стиль учения, познания. Любая книга по тестам скажет вам, что это система во многом ограниченная. Вместо того, чтобы спокойно изучать школьные предметы, ученики в десятом-одиннадцатом классе вынуждены существовать в системе натаскивания: их учат работать с тестами вместо глубокого изучения дисциплин», — подчеркивает она.

Преподаватели вузов с грустью ждут поступления на первый курс неподготовленной молодежи. «С каждым годом они все более неграмотные, необученные, не умеющие думать, — говорит профессор Вятского государственного университета Светлана Шишкина. – Система ЕГЭ, по которой мы их должны принимать на учебу, тоже этому способствует. По всей видимости, тесты единого госэкзамена составлены таким образом, что они не отражают истинных знаний ученика. Готовясь к ЕГЭ, он, можно так сказать, учится не тому, что ему будет нужно в высшей школе. При этом есть ощущение, что тестовая система аттестации школьников еще больше расхолаживает. Они, бывало, и к обыкновенным-то экзаменам не слишком старательно готовились, а к этому ЕГЭ вовсе равнодушны. В нашем университете недавно была встреча с одиннадцатиклассниками, мы их знакомили с перечнем предметов, которые им понадобятся при поступлении на наши факультеты. Мне показалось, что вовсе не все будущие выпускники о результате своих тестов всерьез беспокоятся – видимо, полагая, что раз взрослые придумали на их голову ЕГЭ, к которому сами не знают, как относиться, то взрослые же и должны им помочь сдать его…»

Разумеется, есть разные старшеклассники. «Утверждения, что нынешние дети не хотят учиться, все поголовно разгильдяи – несправедливы. Те школьники, которых я могу наблюдать, старательно учатся, ходят к репетиторам и хотят поступить в вузы. Они, например, все новости, касающиеся правил приема в высшую школу, моментально сообщают друг другу, активно обсуждают в «аськах», «контактах» и приходят в настоящий ужас, видя, что правила игры меняются каждый месяц. У них нет определенности, и это нервирует их гораздо больше, чем мы думаем. Кстати, у детей формируется обида и ощущение, что они никому не нужны. По моим наблюдениям, они даже готовы выйти на акции протеста, если их, не дай бог, позовут туда какие-нибудь проходимцы. Это будет худшим из вариантов», — говорит петербурженка Татьяна, мама дочери-десятиклассницы.

«Уже оставили бы все как есть, — сказала еще одна мама, чье чадо должно сдавать ЕГЭ в этом году. — Хуже всего то, что мы готовились к одним тестам, а в середине последнего школьного года на нас сваливаются совсем другие требования. Что им там в министерстве не сидится спокойно?»

Как отмечает Елена Смирнова, чем более высокое положение у людей, имеющих отношение к системе образования, тем положительнее они относятся к ЕГЭ и реформе высшей школы, а чем ближе люди к жизни (родители, педагоги), тем лучше они видят, как это сказывается на учащихся. Беспокоиться, по ее мнению, надо не о самих экзаменах или тестах как источнике стресса, а о том, к каким психологическим последствиям приводит система тестов в дальнейшем. «Умение анализировать и размышлять стало гораздо слабее, — говорит профессор. – Эта сторона обучения – умение думать и делать выводы – уходит. Какой бы комплексной ни была процедура тестирования, она идет с потерей большого количества качеств, которые потом необходимы для развития личности. Нельзя подходить односторонне – только тесты. У высшей школы должны быть дополнительные способы выявления необходимых для обучения качеств».

С этой же идеей вышли к журналистам высокие представители трех петербургских университетов — Технологического, Политехнического и «Первого меда». Ученые мужи заявили на пресс-конференции, что вузы, которые они представляют, не готовы принимать абитуриентов только по результатам ЕГЭ. Преподаватели желают видеть будущего студента лично и оценить те его качества, которые тестами ЕГЭ не выявить. Декан факультета журналистики Марина Шишкина тоже уверена, что без оценки коммуникативных способностей человека принимать его на учебу нельзя.

Беспокойство непосредственных участников процедуры ЕГЭ – школьников, родителей, преподавателей – разделяет даже глава государства. Дмитрий Медведев на совещании в Константиновском дворце выразил возмущение по поводу тематических тренировочных заданий по истории для подготовки к ЕГЭ. Президент зачитал примеры вопросов по истории Великой Отечественной войны с действительно поверхностными и малоосмысленными вариантами ответов и сердито осведомился: «Что это? На кого это рассчитано?» Медведев поручил министру образования и науки Андрею Фурсенко внимательнее отслеживать качество школьных пособий по истории. «В данном случае буду разбираться, потому что надо этот вопрос еще раз рассмотреть», — пообещал министр. После того, как «вопрос еще раз рассмотрят», тесты по истории могут принять вид совсем уже непредсказуемый.

Возможно, ЕГЭ бы прижился, если бы на это было дано достаточно времени. Дети бы постепенно привыкли, педагоги — поняли, как этому учить, вузы выработали бы нормальный порядок приема абитуриентов. В США, например, систему тестирования отлаживали десятилетиями, с отработкой на контрольных группах. В России же это происходит стремительно, причем правила игры постоянно меняются, а условия — усложняются. В результате преподаватели пребывают в растерянности, родители — в панике, а дети — в ужасе ждут экзаменов.

Лада Шубина