Основной вопрос круглого стола формулировался так: российские вузы в контексте модернизации. Обсуждение концепции развития исследовательской и инновационной деятельности в российских вузах, разработанной министерством образования и науки РФ. Также обсуждались проб­лемы малых инновационных предприятий в гуманитарных вузах, будущее гуманитарной науки в России.
Открыл круглый стол руководитель думской фракции «Справедливая Россия», член Комитета по науке и наукоемким технологиям Н.В.Левичев, который в своем выступлении отметил, что в связи с необходимостью модернизации экономики проб­лема поддержки науки государством обсуждается постоянно и на самом высоком уровне. Однако это почти не касается гуманитарных наук, а без науки о человеке, без лидирующего положения в области гуманитарных знаний модернизация вряд ли будет успешной. Именно гуманитарные знания формируют национальную идентичность, составляют основу интеллекту­ального развития, гражданского и патриотического воспитания. В заключение докладчик недвусмысленно подвел к тому, что предложенная правительством концепция не отражает интересы развития гуманитарной науки.

Другие выступающие, а их было 15, в большинстве своем приходили к тем же выводам. Так, проректор РУДН Н.С.Кирабаев отмечал, что концепция не отличается методологической целостностью. Докладчик не обнаружил в концепции и базовых документах, на которые она ссылается, ничего относящегося к поддержке гуманитарной науки, а курс на модернизацию без развития гуманитарных знаний бесперспективен.
Подвела итог обсуждению концепции профессор РГГУ Н.Р.Маликова, сделав детальный анализ рассматриваемого документа и не оставив от него камня на камне. Она заключила, что бесполезно улучшать эту концепцию, она должна быть полностью переработана.

Кратко изложим основные изъяны данного документа.

Начну с того, что в концепции умалчивается истинная роль системы высшего образования в современном мире. А ведь система высшего образования в условиях общества знаний превращается в одну из ведущих производящих отраслей экономики, обеспечивающую приращение человеческого капитала и тем самым приращение ВВП в инновационной экономике. Из российской статистики известно, что в среднем человек с высшим образованием делает свой вклад в общую копилку (ВВП) в 7–8 раз больше по сравнению с человеком без выс­шего образования.
Далее сам документ не следует тем прин­ципам, которые в нем декларируются, а именно «объективный учет социальных, экономических, технологических реалий Российской Федерации при формировании и реализации политики развития научно-исследовательской и инновационной деятельности в российских вузах». В концепции нет ни анализа, ни учета реалий, сложившихся в системе высшего образования в результате пяти лет ее реформирования. В профессиональном сообществе, да и в обществе в целом сложилось по существу единодушие в том, что пятилетняя реформа провалена полностью. Оснований для такой оценки более чем достаточно. Итоги реформы говорят сами за себя – это:
– осуществление безыдейного болезненного перехода от ступеней к уровням и от ГОС к ФГОС;
– разгром инженерного образования (в пять раз сокращено число специальностей с пятилетним образованием, замененных упрощенным четырехлетним обучением никому не нужных бакалавров);
– создание системы неработоспособных федеральных госстандартов (ФГОСов), фиксирующих компетенции (а точнее, отставание от жизни) на будущее десятилетие;
– приведение в состояние хаоса методического обеспечения высшей школы, как результат внедрения порочной концепции ФГОС, так и полистандартизации (каждый элитный университет учит по своим стандартам);
– разгром среднего профессионального образования;
– фактическое забвение системы дополнительного образования;
– чудовищное отставание в области технологий электронного обучения;
– значительное бюджетное недофинансирование образования и фундаментальной науки;
– социальное унижение работников профессорско-преподавательского состава и студенчества нищенским материальным положением;
– невыполнение правительством обяза­тельств поддержки молодых ученых РАН.
Этот список можно было бы продолжать.
Как результат в обществе сложилось полное недоверие к минобрнауке. В этом легко убедиться, если сделать социальный опрос населения на тему: «Доверяете ли вы министерству образования и науки?» Я на своем сайте такой опрос делал. Из примерно тысячи респондентов не нашлось ни одного, кто бы дал положительный ответ.

Но вернемся к концепции. Следующее, что бросается в глаза, это противоречивость документа, изобилие фантазий и нечетких формулировок.

Вот примеры:
Написано, что одним из принципов достижения стратегической цели является «приоритетность развития в российских вузах фундаментальных, проблемноориентированных и прикладных исследований, направленных на технологическую модернизацию реального сектора экономики Российской Федерации». Во-первых, по-русски так не говорят. Приоритетность должна быть по отношению к чему-то: к образованию, воспитанию, обучению профессии, обучению бальным танцам? Во-вторых, область действия приоритета столь обширна – охватывает все виды исследований, – что делает сей принцип абсолютно бессмысленным.

Еще один принцип – «среднесрочное (5–10 лет) планирование конкретных мероприятий по развитию научно-исследовательской и инновационной деятельности в российских вузах». В российских условиях он также бесполезен.
Во-первых, из-за непредсказуемости очередных реформ. Например, кто мог предсказать форсированный демонтаж системы среднего профессионального образования в условиях острой потребности для развития экономики в квалифицированных кадрах? Тоже можно сказать и об инженерном образовании, которому реформой нанесен непоправимый ущерб.

Во-вторых, данная концепция писана так, как будто она касается только национальных исследовательских университетов, которых не более 40 из 3000 вузов. Как раз за последний десяток лет минобрнауки расплодило такое число вузов, только одних университетов целых 400 (в СССР был 51 университет). Так что же планировать остальным вузам, не попавшим в число элитных, свой конец, реорганизацию-интеграцию с другими вузами или райское процветание? Здесь царит полная неясность, и концепция разрешить ее никак не помогает.
В-третьих. Известно, что основной результат работы вуза производят кафедры и лаборатории. Как на этом уровне можно что-либо планировать, не имея гарантированного долгосрочного финансирования?

Далее к важным принципам относится «участие научных институтов в образовательной деятельности». И это все! Перечитал заново весь документ, силясь найти хоть какую-либо расшифровку, не нашел. Т.е. в каком объеме институты допускаются к образованию, в какой форме, ничего не сказано.
«Если раньше серьезные научные исследования и разработки были прерогативой узкой группы талантливых ученых из числа профессорско-преподавательского состава и некоторых аспирантов, то сейчас они дол­жны стать реальной частью работы всех преподавателей и большинства студентов, утверждается в концепции».
Т.е. все преподаватели и большинство студентов должны будут вести серьезные научные исследования и разработки! Причем авторы концепции предполагают «участие студентов в исследованиях с первого курса»! Правда, что они будут исследовать, не имея никаких знаний, не сказано. Здесь полное непонимание и структуры образовательных процессов, и роли методической науки в образовании, и того, что для серьезных исследований годятся единицы студентов. Конечно, в чиновничьем отчете можно и сову Эйнштейном обозвать, она тоже много думает.

Наконец писателей концепции прорвало, и они выдали рекомендации профессорам, как надо учить: «В нынешних условиях становится бессмысленно учить детализированным производственным технологиям, постоянное обновление которых делает малоэффективным целый ряд традиционных дисциплин профессионального цикла. При этом повышение фундаментальности образования, в традиционном смысле освоения все более общих академических знаний, также не меняет ситуацию, поскольку не дает возможности студентам овладеть способами обновления и освоения технологий». Получается, что и базовая общенаучная подготовка, и профильная подготовка, и специализация – все это чистейший архаизм. Профессоров можно сокращать, а учить студентов надо по-новому – с первого курса погружать их в серьезные научные исследования. Интересно, что можно будет доверить таким выпускникам? Будет ли наша элита лечиться у врачей, подготовленных таким образом? Доверит ли им разработку новой военной техники (пример с «Булавой» с участием недоученных бакалавров еще не забыт)?
Особенно интересным призыв к массовым исследованиям для миллионов выглядит в ситуации, когда в России нет индустрии, кроме добывающей. На самом же деле баланс общенаучной, базовой профессиональной, специальной профессиональной, непрофессиональной подготовок, профильной по исходящим компетенциям давно найден и научно обоснован.

Много вопросов вызывают и механизмы стимулирования исследовательской и инновационной деятельности вузов посредством различных грантов и целевого финансирования, декларированные в концепции. Узким местом здесь является то, что основным грантодержателем становится организация, не пользующаяся никаким доверием. В частности, приходилось встречаться на практике с ситуацией, когда уже объявленные лоты отзывались (от страха, видимо) министерскими юристами после публикаций А.Навального о некорректности процедур их проведения (к сожалению, без последствий для манипуляторов). Это сильно заставляет задуматься о необходимости реформы самого министерства образования и науки.
В концепции заложен потенциальный удар по самому важному – научным школам. В частности, в ней говорится: «Следует преодолеть традицию «инбридинга» – привлечения на работу собственных выпускников. Такую практику следует применять в большей степени тогда, когда эти выпускники получили опыт работы или степень в другом вузе, научном центре, предприятии».

Сразу думаешь, что опять все делается так, чтобы твои ученики уезжали из страны. Это еще удар и по профессорскому самолюбию. Например, я двадцать лет проработал в отраслевой науке по оборонной тематике, дошел до главного конструктора систем, одновременно преподавал в МГУ, подготовил и распределил к себе около ста специалистов, с которыми прошел десятки проектов. Перейдя в МГУ, создал из своих учеников лабораторию, с которой за очередные двадцать лет прошел опять-таки десятки проектов. Неужели я нуждаюсь в том, чтобы министерские чиновники указывали мне, да еще через высокую концепцию, как мне формировать команды для реализации своих проектов? Причем мой опыт практически типичный для любого российского профессора моего возраста.
Рассмотренная концепция не может не вызвать чрезвычайного беспокойства. Систему высшего образования ждет новый виток чиновничьих организационно-управленческих модернизационных преобразований. А чем это кончается, мы хорошо знаем по итогам предыдущих реформ. В который раз мы становимся свидетелями абсолютной некомпетентности правительства страны, которому не стыдно представлять на суд общественности ответственные материалы столь низкого качества.

В представленном виде эта концепция воспринимается однозначно, как очередное бессмысленное словесное прикрытие осмысленного манипулирования денежными потоками. Она еще раз характеризует полную некомпетентность минобрнауки и углубляет чиновничье насилие над системой образования.

В. СУХОМЛИН,
профессор.